Креме́нь (праслав. *kremy, род. п. kremene; стар.слав. кремы) — минеральное образование, состоящее из кристаллического и аморфного кремнезёма (SiO2) в осадочных горных породах. Часто окрашен оксидами железа и марганца в разные цвета, с плавными переходами между ними.
Древним человеком кремень использовался для изготовления оружия и бытовых предметов (наконечники стрел, кремнёвые ножи и т. д.). Осколки кремня́ могли использоваться для высекания огня при ударе кремня о другой кремень или пирит
Как при ударе стали о кремень проявляются теплота и свет, так и при ударе частиц кислородавоздуха о частицы углерода и водорода, из которых состоит наш светильный газ или наш керосин, развиваются теплота и свет, наблюдаемые в их пламени.[3]
Первые примитивные инструменты ― топор, мотыга, наконечник для копья и стрелы были из кремня. Кремневым огнивом первобытный человек высек огонь ― могучее средство, которым он стал, сначала бессознательно, перекраивать химические связи, а значит, и окружающий его мир.[5]
— Борис Горзев, «Элемент № 14 — кремний», 1966
Тысячи людей, подобных тебе, считали когда-то, что огонь можно высекать только при помощи кремня. Потом пришел один человек и изобрел спички. Ему тоже кричали, что он хочет быть умнее всех и что он выпячивает свое «я».[6]
— Израиль Меттер, «Свободная тема», 1979
...в семидесятом ― семьдесят первом году прошлого века ― резкая вспышка в центральной Европе, как будто Франция и Пруссия потерлись друг о друга кремнями границ, выбросив сноп искр…[7]
— Вячеслав Рыбаков, Гравилет «Цесаревич», 1993
…И входит медленной стопой
Кремень звучит, и пламя вскоре
Далёко осветило море...[8]
Это же зажигалка! Колёсико взято из обыкновенной зажигалки. А это кремень… Несколько кремней в ряд склеены, чтоб колёсико вхолостую не прокручивалось. Нажимаешь на слив, а в бачке искорки…[9]
— Вадим Громов, «Компромат для олигарха», 2000)
«Что мне делать?» ― тоскуя, вопрошал Белосельцев. Подойти и тяжёлым кремнем ударить в висок генерала.[10]
Каменный молоток, наконечник стрелы (первыми камнями человека были нефрит и кремень, подходящие для таких изделий, ― достаточно мягкие в обработке, достаточно прочные для возлагаемых на них задач; но были и хрустальные наконечники ― почётно быть убитым такой стрелой)...[11]
— Василий Авченко, «Кристалл в прозрачной оправе». Рассказы о воде и камнях, 2015
Нефрит и кремень уникальны не только как древнейшие камни в истории человечества, но и как артефакты, сблизившие вопросы естествознания и истории.[11]
— Василий Авченко, «Кристалл в прозрачной оправе». Рассказы о воде и камнях, 2015
Кремень в научной и научно-популярной литературе
Атомы углерода и кислорода стремятся ко взаимному соединению и при этом образуют углекислоту, в которой на один атом углерода приходится два атома, кислорода (С02). <...> Как при ударе стали о кремень проявляются теплота и свет, так и при ударе частиц кислорода воздуха о частицы углерода и водорода, из которых состоит наш светильный газ или наш керосин, развиваются теплота и свет, наблюдаемые в их пламени.[3]
Особенного развития пески достигают у колодцев Туар, более слабого в урочище Джанак; такыры и солончаки расстилаются между колодцем Туар и копанями Кумерли. У последних же наблюдается вышеназванный конгломерат. Он состоит здесь из небольших кусочков кремня, скреплённых туфовидным известняковым цементом.[12]
Кремний ― силиций (вместе с кислородом) это земная кора. Первые примитивные инструменты ― топор, мотыга, наконечник для копья и стрелы были из кремня. Кремневым огнивом первобытный человек высек огонь ― могучее средство, которым он стал, сначала бессознательно, перекраивать химические связи, а значит, и окружающий его мир. Кремний превращен в стекло и бетон, преобразившие пещеру троглодита в жилище, лабораторию, завод современного человека.[5]
— Борис Горзев, «Элемент № 14 — кремний», 1966
Кремень в публицистике и документальной литературе
В этом сторожевом положении гоголь удивителен! Как бы вы пристально на него ни смотрели, вы не заметите даже, когда и куда пропадет он! Не заметите также, когда и откуда вынырнет… до такой степени он ныряет быстро. Даже слово нырять не годится для выражения гоголиного нырянья: это просто исчезновение. Для полного понимания изумительного проворства гоголя довольно сказать, что когда употреблялись ружья с кремнями, то его нельзя было убить иначе, как врасплох. Вместе со стуком кремня об огниво, брызнувшими от стали искрами, воспламенением пороха на полке, что, конечно, совершается в одну секунду ― исчезает шея и голова гоголя, и дробь ударяет в пустое место, в кружок воды, завертевшийся от мгновенного его погружения.[13]
— Сергей Аксаков, «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», 1852
Самое выгодное время стрелять озимых кур ― дождливые, ненастные дни, тогда они гораздо смирнее: мало вьются вверху, менее бегают по мокрой пашне и даже иногда сидят на одном месте, собравшись в кучу. Покуда не были изобретены пистоны, дождь не только мешал стрелять, но даже иногда прогонял с поля охотника, потому что у ружей с кремнями очень трудно укрывать полку с порохом: он как раз отсыреет и даже замокнет, а при сильном дожде и никакое сбережение невозможно; но с пистонами дождь не помеха, и сивок, без сомнения, можно убить очень много в одно поле.[13]
— Сергей Аксаков, «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», 1852
Удивительное всё-таки огниво отобрал у ведьмы андерсеновский солдат. Стоило служивому высечь искру из кремня, как перед ним появлялось чудище и выполняло все его желания ― как финансового, так и сердечного характера. Обладатели современных зажигалок используют кремень и огниво для решения более скромных задач: прикурить, зажечь газовую плиту. А все-таки есть в этом какой-то отдаленный намек на колдовство: повернул колесико ― и горит огонь…[14]
Техническая мысль наших предков не дремала. Где-то на грани каменного и железного веков люди научились высекать огонь. После длительного господства огнива и кремня, в середине прошлого века наступила пора господства спичек: огонь вновь стали добывать трением. Казалось бы спичкам ничто не угрожает. Но уже спустя полвека огниво и кремень опять дали о себе знать ― появились зажигалки. Так, совершив многовековый путь по спирали исторического развития, оба древнейших способа добычи огня пришли в новейшую историю.[14]
Наконец, в семидесятом ― семьдесят первом году прошлого века ― резкая вспышка в центральной Европе, как будто Франция и Пруссия потерлись друг о друга кремнями границ, выбросив сноп искр… И всё. Как ножом срезало.[7]
— Вячеслав Рыбаков, Гравилет «Цесаревич», 1993
Камень краеуголен далеко не только в домостроении. Каменный молоток, наконечник стрелы (первыми камнями человека были нефрит и кремень, подходящие для таких изделий, ― достаточно мягкие в обработке, достаточно прочные для возлагаемых на них задач; но были и хрустальные наконечники ― почётно быть убитым такой стрелой), глина для скульптора, камень для зодчего, кирпич. <...> Нефрит и кремень уникальны не только как древнейшие камни в истории человечества, но и как артефакты, сблизившие вопросы естествознания и истории. <...> Кажется, для каждого этапа развития человека в земных недрах припасён свой камень, своё «полезное ископаемое»: от кремней и нефритов до мрамора и угля.[11]
— Василий Авченко, «Кристалл в прозрачной оправе». Рассказы о воде и камнях, 2015
Кремень в мемуарах и дневниковой прозе
Редко кому удавалось увидеть такое: «В «Зале Медведя» есть небольшое чашеобразное углубление в породе, по-видимому, хранилище; порывшись в нем, я нашел множество отесанных камней. Можно было проследить шаг за шагом весь процесс: мадленцы выгребали глину пригоршнями, чертили сложные сетки и завитушки пальцами и затем зарывали или прятали кремни. Все эти мелкие работы, смысл которых в значительной степени нам непонятен, местами были уничтожены медведями, исцарапавшими пол и стены.
— Константин Серафимов, «Экспедиция во мрак», 1978
― Я себе представляю так, ― сказал я. ― Тысячи людей, подобных тебе, считали когда-то, что огонь можно высекать только при помощи кремня. Потом пришел один человек и изобрел спички. Ему тоже кричали, что он хочет быть умнее всех и что он выпячивает свое «я». Если говорить твоим излюбленным языком, то он был против коллектива.
― Ты циник, ― сказала Тамара.[6]
— Израиль Меттер, «Свободная тема», 1979
Он вздохнул и добавил:
― Дождливое время, Всё живое попряталось в хилых скорлупках… Полагаю, вам кажется странным, То, что с неба текут марципаны, Но покуда вы курите трубку, Берегите от сырости кремень.[15]
— Борис Левин, «Инородное тело», 1965-1994
Кремень в беллетристике и художественной литературе
Ну и сквалыга же он был, этот Скрудж! Вот уж кто умел выжимать соки, вытягивать жилы, вколачивать в гроб, загребать, захватывать, заграбастывать, вымогать… Умел, умел старый греховодник! Это был не человек, а кремень. Да, он был холоден и твёрд, как кремень, и еще никому ни разу в жизни не удалось высечь из его каменного сердца хоть искру сострадания.
... однако он был слишком чванлив для этого и благодарности ко мне не чувствовал никакой, даже спасибо не сказал. Кремень был старикашка, что там ни говори.[16]
На изуродованном лице Крысобоя не выражалось ни утомления, ни неудовольствия, и казалось, что великан кентурион в силах ходить так весь день, всю ночь и ещё день, ― словом, столько, сколько будет надо. Всё так же ходить, наложив руки на тяжёлый с медными бляхами пояс, всё так же сурово поглядывая то на столбы с казнёнными, то на солдат в цепи, всё так же равнодушно отбрасывая носком мохнатого сапога попадающиеся ему под ноги выбеленные временем человеческие кости или мелкие кремни.[17]
Когда наши учёные находят наряду с грубыми осколками кремня и дикого камня, в которых только специалист увидит след человеческой руки, совершенные орудия из слоновой кости, скульптуру и живопись, тогда мы говорим: «Вот что создал твой великий предок в то время, когда низшие расы только что научились собирать и скалывать кремень». А вы говорите, что это вздор, что скульптуру и эти грубые кремниевые желваки делали люди одной расы, только кремниевые желваки раньше, скажем, на пятьдесят тысяч лет, а скульптуру и кость позже.[18]
— Юрий Домбровский, «Обезьяна приходит за своим черепом», 1958
Вопросов он сначала не задавал совсем, а потом понемногу стал задавать их всё больше и больше и наконец столько, что мне уже было нечего отвечать. Он много читал, и память у него была отличная, военная. Он ничего ни с чем не смешивал и ничего не путал. И поэтому, когда он брал в руки гладко отшлифованный, серый или черно-синий кусок кремня и коротко говорил: «Неолит» ― спорить не приходилось. Это был неолит.[19]
— Юрий Домбровский, «Хранитель древностей» (часть I), 1964
И вот незадолго до возвращения домой он сидит в комнате правления в «Красном кавалеристе», слушает разговоры, бредни, жалобы, просьбы, кое-что записывает ― не так жадно, как в первые дни, он и этим насытился, как арбузами, ― и наблюдает за слепцом, дядькой Якимом, как тот удивительно терпеливо закуривает. Разомнет фитиль, начнет отбивать искру на кремне, ударит трижды, поднесет к губам, раздувает, ― огонька нет. И так раз пятнадцать размеренным спокойным движением, а губы все не чуют жара. Наблюдает Антипов с почти исследовательским и возрастающим азартом ― когда иссякнет терпение? И когда мужики заметят бедолагу и придут на помощь? Однако терпение не иссякает, а мужики захвачены шумным спором о постройке бани.
― Улик у меня есть, роечку бы мне…
Слепой все стукает методически огнивом по кремню. Молодой парень просит выписать помидоров. Нету помидоров. «Ну как же? Что ж я исть буду в зиму? Я с теткой живу, на квартире стою». Председатель, смуглый, с усами, как у Чапая, вскидывается грозно: «А вы почему не в степи?» <...> Слепой все стукает и стукает по кремню, наконец его замечают, поднесли огонь. Тебе чего, Яким? Три кошелки соломы.[20]
— Юрий Трифонов, «Время и место», 1980
Ворота эти не поворачивались на петлях, а уходили в скалу. Наверное, когда все это было новеньким и блестящим, между скалой и плитой было и пальца не просунуть; но вот прошло черт знает сколько лет, скала раскрошилась, и из щели сантиметров в сорок шириной тянуло сырым теплом, слабым грибным запахом ― и еще запахом, который получается при ударах кремня о кремень.
― Не пролезем, наверное, ― с сомнением сказал Артем, глядя на щель. ― Зря шли.[21]
— Андрей Лазарчук, «Там вдали, за рекой…», 1986
При дерганьях тела (а они обязательны) Ключарев уже не втискивается, а ввинчивается, сначала коленями и задом, а затем плечами делая круговые движения, при этом шумно дыша, а то и вскрикивая, если вдруг больно. Кремень, камешек (всего-то с орех) отрывается от грунта, попадает меж узкой горловиной и рёбрами Ключарева ― и вот уже нестерпимая боль. Теперь главное не задергаться и не сбить дыхание, иначе в страхе начинаешь инстинктивно выкарабкиваться наверх, как утопающий, и весь труд зря: отдышался ― спускайся снова. Поджатой левой рукой Ключарев пытается кремень ухватить. Нельзя упустить минуту: камешек, прорвав кожу, может на чуть войти в рану, тогда хоть погибай.[22]
— Владимир Маканин, «Лаз», 1991
― Вот, гляди сюда: что этот журналист хренов придумал…
В круглом основании, в которое входил и из которого выходил стержень клапана, было вмонтировано ребром крохотное колесико. Колёсико, прокручиваясь, высекало искры из чёрной полоски, похожей на карандашный грифель. «Грифель» был приклеен к металлическому стержню клапана со стороны колесика.
― Что это такое?
― А ты не врубился? ― продолжал улыбаться Васильич.
― Нет.
― Это же зажигалка! Колесико взято из обыкновенной зажигалки. А это кремень… Несколько кремней в ряд склеены, чтоб колесико вхолостую не прокручивалось. Нажимаешь на слив, а в бачке искорки… Только нахрена это кому-то надо?
Александров почувствовал, что, несмотря на холод, его прошиб пот…[9]
— Вадим Громов, «Компромат для олигарха», 2000)
«Что мне делать?» ― тоскуя, вопрошал Белосельцев. Подойти и тяжёлым кремнем ударить в висок генерала. Пробежать по траншее, вырвать из рук бинокли, разодрать военную карту. Острым ножом перерезать жгуты проводов. Страстной молитвой вызвать песчаную бурю, чтоб она запорошила глаза офицерам.[10]
Зевес не молнию, не гром с небес бросает,
Он из кремня огонь железом высекает,
Не жителей земных им хочет устрашить,
На что-то хочет он лучинку засветить. Стихи, владеющи высокими делами,
В сем складе пишутся пренизкими словами.[23]
Текущая вода зимой кристалл тверд есть
И может без плотов все бремена понесть.
Но гор верьхи лучам хоть солнечным открыты,
Во всяко время льдом и снегом зрятся сыты.
С них в напряженный зной течет шумящий ток
И, чистясь по кремням, стекает в дол глубок:
Тем пажити поит и производит реки,
Влекущие струю к морям в концы далеки.[24]
Не производишь ты алмазов, жемчугов:
Седой гранит, кремень ― твой драгоценный камень,
В которых заключен струей текущий пламень,
Как пламень мужества в сердцах твоих сынов.[2]
Везувий в гневе так пылает,
Так, пламенны открыв уста, Горящи реки изрыгает
На все окрестные места:
Там палит жатвы, вертограды,
Тут жупелем заносит грады,
И, многочисленный народ
Пожрав с пространною столицей,
Над сей всеобщею гробницей
Кремнистый возвышает свод.[25]
— Василий Капнист, «Воззвание на помощь Греции», 1822
Вот пистолеты уж блеснули,
Гремит о шомпол молоток,
В граненый ствол уходят пули,
И щелкнул в первый раз курок.
Вот порох струйкой синеватой
На полку сыплется. Зубчатый,
Надежно ввинченный кремень
Взведен еще. За ближний пень
Становится Гильо смущенный.
Плащи бросают два врага.
В соседстве Большого Каньона, Где кондоры в небе висят, Песчано-кремнистая зона: Под солнцем лежит Аризона, Похожий на Мексику штат.
Там кактусы (два миллиона!)
До самого до небосклона,
Высокие свечи, стоят.[27]
— Игорь Чиннов, «В соседстве Большого Каньона...», 1994
Броня Бронислава, кремень Твердислава
И милость твоя, Милослав,
Там боль Болислава, там блеск Изяслава
И вся твоя слава, Всеслав.[28]
— Юрий Кузнецов, «Вечерняя песня славянина», 1990
Сносился в зажигалке газовой, пластмассовой и одноразовой, кремень ― но отчего-то жалко выбрасывать. С лучами первого декабрьского солнца серого верчу я дуру-зажигалку
но я и сам такую выстрою,
сравнив кремень с Господней искрою,
и жалкий корпус ― с перстью бренной.
А что до газового топлива ―
в нем всё межзвёздное утоплено,
утеплено, и у вселенной...[29]
— Бахыт Кенжеев, «Сносился в зажигалке газовой...», 2003
↑Битов А.Г. «В лужицах была буря...». — Москва, «Звезда», №8, 2002 г.
↑ 12Вадим Громов. Компромат для олигарха. — М.: Вагриус, 2000 г.
↑ 12А. А. Проханов, «Господин Гексоген». — М.: Ad Marginem, 2001 г.
↑ 123В. О. Авченко. Кристалл в прозрачной оправе. Рассказы о воде и камнях. — М.: АСТ, 2015 г.
↑Н. И. Андрусов «Труды Арало-Каспийской экспедиции. Выпуск VI». Приложение к Трудам Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей. — СПб.: Типография Н. А. Лебедева, 1889 г.
↑ 12Аксаков С.Т. «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии». Москва, «Правда», 1987 г.
↑ 12Гуревич М. Крейнин А. Соперница спички. — М.: «Химия и жизнь», № 8, 1968 год
↑Левин Б. Ю. Инородное тело. Автобиографическая проза и поэзия. — М.: Захаров, 2002.
↑Марк Твен. Собрание сочинений в 12 томах. Том 6. — М.: ГИХЛ, 1959—1961 гг., — 300 000 экз.
↑Булгаков М.А. Избранная проза. — М.: Художественная литература, 1966 г.
↑Домбровский Ю.О. Собрание сочинений: В 6 томах. Том 2. — М.: Терра, 1992 г.
↑Домбровский Ю.О. Собрание сочинений: В 6 томах. Том 4. — М.: Терра, 1992 г.
↑Трифонов Ю.В. Дом на набережной, Время и место. — М.: Олимп, Астрель, 1999 г.
↑Андрей Лазарчук, «Сентиментальное путешествие на двухместной машине времени». — М.: АСТ, 2003 г.
_aus_Polen.JPG)
.svg.png){kind=logo}
