Никола́й Фёдорович Щерби́на (2 (14) декабря 1821 — 10 (22) апреля 1869) — русский поэт.
Цитаты
|
Окружена широкими морями,
В тени олив покоится она,
Развалина, покрытая гробами,
В ничтожестве великая страна.[1]
|
|
|
— «Эллада» |
Эпиграммы
|
Будь в жизни прям и непритворен,
Враждуя с ложью и со злом,
И да не будет опозорен
Твой фрак звездою иль крестом.
|
|
|
— «В альбом ребёнка», 1857 |
|
Он[2]:с.348 меж холопьями считался мудрецом
За то, что мысль давить была его отрада;
Он был фельдфебелем под царственным венцом
И балетмейстером военного парада.[3]
|
|
|
— «Всеобщий благоприятель», 1854 |
|
Гербель в нашем поколенье —
Что в минувшем был Хвостов.[4]
|
|
|
— «Гербелю» |
|
Он доказал, при возвышеньи быстром,
При дружбе со значительным лицом,
Что можно быть бездарнейшим министром
И даровитым подлецом.[3]
|
|
|
— «Головнину», 1865 |
|
Слышим вопли, стон и клики
Лучших родины сынов:
«Умер Гоголь наш великий,
Жив и здравствует Сушков!»[3]
|
|
|
— «Двойное горе (У гроба Гоголя)», февраль 1852 |
|
Кэткоф лорд да смерд Иванец
Прямо делом повели,
Чтоб не портил иностранец
Или русский самозванец
Жизни русския земли.[5]
|
|
|
— «Катков и Аксаков», 1867 |
|
Шагаем мы неимоверно, —
Гордись, о русский человек,
Что в год Россия беспримерно
Переживает целый «Век».
|
|
|
— «На кончину газеты "Век"», 1862 |
|
Чтоб веру дать моим словам —
Пиши побольше эпиграмм. .[2]:с.174
|
|
|
— «Ответ Розенгейму на его тупую эпиграмму на меня» |
|
По высочайшему указу
На площади не свищет кнут, <…>
Но в прессе нашей либеральной,
Среди журнальных дикарей,
Еще царишь ты, кнут опальный,
Со всею прелестью своей![3]
|
|
|
— «Петербургская журналистика», 1869 |
|
Попы изревле доказали
Неистовство утроб своих
И в древности так славно жрали,
Что на́звали жрецами их.[2]:с.173
|
|
Нет, не змия Всадник медный
Растоптал, стремясь вперёд, —
Растоптал народ наш бедный,
Растоптал простой народ.
|
|
|
— «Пред памятником Петру I в Петербурге», 1859 |
|
Всё ждёшь каких-нибудь историй,
Трепещешь за свою судьбу,
Ведь из принци́пов и теорий
Россию выпустят в трубу.[6]
|
|
|
— «Современное ожидание», 1867 |
|
У нас чужая голова,
А убежденья сердца хрупки...
Мы — европейские слова
И азиатские поступки.[2]:с.172
|
|
|
— «Мы» |
|
Лежит здесь, вкушая обычный покой неизвестности,
Панашка, публичная девка российской словесности.[7]
|
|
|
— эпитафия |
О Щербине
|
Небольшая страница, вписанная в русскую литературу Щербиной, во многих отношениях напоминает собою антологию Майкова и лишь слабее ее в той степени, в какой и сам автор уступает дарованием певцу «Трёх смертей». Зато Щербина, как известно, имел на ту Элладу, которую он славил, кровное право — право наследника, восторженно любящего сына: он был, в значительной мере с материнской стороны, грек по национальности, и все эллинское задевало в нем родственные струны. Правда, физически он жил вне отчизны своих великих отцов и никогда ее не посетил, хотя пламенно к этому стремился.[1]
|
|
|
— Юлий Айхенвальд, «Щербина», 1913 |
Примечания
- ↑ 1 2 Ю. И. Айхенвальд. Щербина. Силуэты русских писателей. В 3 выпусках. Вып. 2. М., 1906 — 1910; 2-е изд. М., 1908 — 1913.
- ↑ 1 2 3 4 5 Русская эпиграмма / составление, предисловие и примечания В. Васильева. — М.: Художественная литература, 1990. — Серия «Классики и современники».
- ↑ 1 2 3 4 5 Н. Ф. Щербина // Русская эпиграмма (XVIII-XIX вв.) / предисловие, подготовка текста и примечания В. Мануйлова. — Л.: Советский писатель, 1958.
- ↑ Русская старина. — 1891. — Т. 70, № 5. — С. 488.
- ↑ 1 2 Щербина Н.Ф. Стихотворения. Библиотека поэта. ― Л.: «Советский писатель», 1970.
- ↑ Русская эпиграмма (XVIII — начало XX века). — Л.: Сов. писатель, 1988. — С. 400. (Б-ка поэта. Большая сер.)
- ↑ Эпиграмма и сатира: Из истории литературной борьбы XIX века. — М.; Л.: Academia, 1931-1932.