Оганесон

...суффикс «-он-» не очень типичен для химических элементов. Для оганесона он выбран потому, что по химическим свойствам новый элемент аналогичен инертным газам — это сходство подчёркивает созвучие с неоном, аргоном, криптоном, ксеноном.^[1]

— Если совсем по-простому, что вы открыли?
— Мы открыли то, что лет 30 тому назад не должно было быть.^[2]

Взять тот же оганесон.
— Сколько он живет?
— Одну тысячную долю секунды.^[2]

Это второй случай, когда имя новому элементу, названному в честь его первооткрывателя, дают при жизни самого первооткрывателя. Например, Эйнштейн совсем чуть-чуть не дожил до присвоения 99-му элементу имени эйнштейний.^[3]

Оганесон – исключение. Из-за необычного распределения электронов он легко отдает и принимает электроны, а значит, может быть химически реактивным. Получается, что оганесон – парадоксально неинертный благородный газ.
К тому же он вовсе и не газ в привычном понимании этого слова. <...> Это уже не благородный газ, а благородная твердь какая-то.^[4]

Сам Юрий Цолакович Оганесян подобные прогнозы относительно его тезки-элемента находит удивительными. Для их проверки необходимы эксперименты, говорит он, с предвкушением потирая руки.^[4]

Сегодня в менделеевской таблице 104 элемента. Все они размещены в семи периодах: трех малых, трех больших и одном ― седьмом ― еще недостроенном. Если этот период окажется, как предполагают теоретики, таким же, как шестой, то он закончится элементом № 118, аналогом благородных газов ― «эка-радоном», как назвал бы его Менделеев. Известно, что каждый следующий шаг за уран требует все большего труда, все более сложной техники ― ускорителей, источников ионов и многого другого. Скорость, с которой «растет» менделеевская таблица, становится меньше ― в 1950-1955 годах были синтезированы пять новых элементов, а за следующие двенадцать лет ― только три.^[5]

Международный союз теоретической и прикладной химии (IUPAC) утвердил названия четырёх новых элементов таблицы Менделеева: 113-го, 115-го, 117-го и 118-го. Последний назван в честь российского физика, академика Юрия Оганесяна. Учёные попадали «в клеточку» и раньше: Менделеев, Эйнштейн, Бор, Резерфорд, чета Кюри… Но лишь второй раз в истории это произошло при жизни учёного. Прецедент случился в 1997 году, когда такой чести удостоился Гленн Сиборг (<сиборгий>). Юрию Оганесяну давно прочат Нобелевскую премию. Но, согласитесь, получить собственную клеточку в таблице Менделеева куда круче.^[1]

На этот раз названия новым элементам присваивали долго, почти год. Дата объявления решения несколько раз ото­дви­га­лась. Напряжение нарастало. Наконец 28 ноября 2016 года, по истечении пятимесячного срока для приёма предложений и возражений общественности, комиссия не нашла причин отвергнуть нихоний, московий, теннессин и оганесон и утвердила их.
Кстати, суффикс «-он-» не очень типичен для химических элементов. Для оганесона он выбран потому, что по химическим свойствам новый элемент аналогичен инертным газам — это сходство подчёркивает созвучие с неоном, аргоном, криптоном, ксеноном.^[1]

Кстати, один из персонажей книги ― физик Юрий Оганесян ― всё так же остаётся героем науки. Этим летом Международный союз теоретической и прикладной химии рекомендовал дать 118-му элементу таблицы Менделеева имя «оганесон». Это второй в истории случай, когда химический элемент назвали в честь живого и активно работающего учёного.^[6]

Стоит отметить, что новый элемент оганесон впервые синтезирован, определен и получен в научном институте в городе Дубна Московской области коллективом под руководством Юрия Цолаковича Оганесяна. <...>
После долгих обсуждений и неоспоримых доказательств, что 118-ый элемент был получен именно коллективом учёных из Дубны, в 2016 году комиссия ИЮПАК приняла решение утвердить название оганесон. Это второй случай, когда имя новому элементу, названному в честь его первооткрывателя, дают при жизни самого первооткрывателя. Например, Эйнштейн совсем чуть-чуть не дожил до присвоения 99-му элементу имени эйнштейний.^[3]

Оганесон – самый тяжелый на сегодняшний день элемент периодической таблицы, его атомная масса — больше 294 атомных единиц массы, что почти в 25 раз тяжелее типичного изотопа углерода из вашего бренного тела. В отличие от углерода искать оганесон у себя под мышкой или в жировых складочках не сто́ит — в природе он вообще не встречается, и за все время было искусственно синтезировано всего несколько атомов этого радиоактивного элемента, каждый из которых просуществовал меньше миллисекунды.
В связи с этим, говоря о свойствах оганесона, ученые полагаются исключительно на теоретические предсказания. И многие из этих предсказанных свойств довольно странны.^[4]

...оганесон – элемент сверхтяжелый, а значит, из-за большого заряда ядра его электроны разгоняются до таких значительных скоростей, что возникает необходимость учитывать теорию относительности Эйнштейна, и если включить ее в расчеты, то получается странная штука: вместо дискретных электронных оболочек электроны витают в более-менее равномерно размытом облаке электронного газа!
Благородные газы еще называют инертными, потому что они химически неактивны и участвуют в реакциях лишь в экстремальных условиях, как при апокалипсисе. Оганесон – исключение. Из-за необычного распределения электронов он легко отдает и принимает электроны, а значит, может быть химически реактивным. Получается, что оганесон – парадоксально неинертный благородный газ.
К тому же он вовсе и не газ в привычном понимании этого слова. В «размазанном» состоянии облака электроны оганесона легко поляризуются, а значит, атомы элемента будут связываться друг с другом прочными вандерваальсовыми взаимодействиями. Вместо того чтобы отскакивать друг от друга, словно футбольные мячики, как в типичных газах, атомы оганесона при комнатной температуре, вероятно, будут стремиться слипнуться в твердое вещество! Это уже не благородный газ, а благородная твердь какая-то.^[4]

«Это магнит, — рассказывает учёный. Синее — это Северный полюс, внизу — это Южный полюс. Это, как магнит, а между ними камера, которая из алюминия сделана. И в этой камере глубокий вакуум, одна миллиардная атмосферы».
— И оттуда вывалился кусок оганесона?
— Нет, вываливается в другом месте.
— Что вываливается?
— Если совсем по-простому, что вы открыли?
— Мы открыли то, что лет 30 тому назад не должно было быть.
— То, что вы открыли, строго говоря, — инертный газ.
— Может быть, и нет.
Вот те на! Академик и сам не знает, что открыл? Нет, похоже, без теории мы не обойдемся. Проходим экзамен.^[2]

— Опять пошли сложные термины? Тогда давайте еще образы. Кладка кирпичей. Известные в его времена 63 элемента Менделеев сложил так, что они не просто легли в стройную кладку, а легли так, что стала очевидна именно что периодическая смена их свойств. И, как понятно сегодня, Менделеев словно выстроил тем самым мостик к пониманию того, что, наверное, в каждом кирпиче есть и еще какие-то миниатюрные кирпичики. Так ведь они и обнаружились, атомы. Сегодня ученые работают с миниатюрными уже и отрезками времени. Взять тот же оганесон.
— Сколько он живет?
— Одну тысячную долю секунды.
Открытый Оганесяном оганесон в таблице уже 118-й. Но подождите, ведь такой замечательный физик, как Нильс Бор, предсказывал, что элементов не может быть более ста!
— Капля! Вот образ, который получался из представлений Бора об атоме. Но капля, если она падает из крана, то летит целехонькая, а, как выяснилось в середине 40-х, каплю, атом можно расщепить.^[2]